Igor Ponosov, “Матье Трамблен: «Меня интересует исходный код города”, Partizaning, www.partizaning.org, 23.03.2018.
[RU]
Матье Трамблен – уличный художник из Страсбурга, участник группы Frères Ripoulain, экс-участник объединения Free Art and Technology Lab (F.A.T.). Матье Трамблен вдохновляется анонимными, автономными и спонтанными практиками, выраженными в городском пространстве. Своими уличными акциями он подвергает сомнению системы законодательства и функционирования города. Помимо его сольной и коллективной художественной практики, Матье Трамблен также работает над исследованием связей между независимыми художественными практиками, урбанистикой и глобализацией в различных её проявлениях.
Матье стал участником выставки «Граффити в эпоху интернета», организованной нами в Музее уличного искусства в Петербурге. В конце февраля 2018 года художник прочитал лекцию и провёл мастер-класс. Во время его визита в Петербург, мы взяли интервью у художника. Выставка открыта до 14 апреля, подробности по ссылке.
* * *
Расскажи о своем восприятии городской среды здесь и в целом.
На какие вещи ты обращаешь внимание в первую очередь?
Я начну с Санкт-Петербурга. Поскольку с аэропорта я сразу приехал на завод (Прим. – Музей уличного искусства находится на работающем Заводе слоистых пластиков), у меня не было возможности походить по городу и осмотреться, но кое-что я все же могу отметить. Из-за снега, погоды и специфического алфавита всё вокруг выглядит очень экзотичным для меня. Много неярких, тусклых оттенков, что очень контрастирует с тем, что я привык видеть. Ну и конечно, из-за снега мне не удается рассмотреть то, на что я обычно обращаю внимание.
Большую часть времени, когда я гуляю по городу, я обращаю внимание на следы человеческого масштаба, которые люди пронесли с собой сквозь время. И я пытаюсь осознать связь этих следов. Чтобы понять больше городскую среду необходимо пережить опыт горожанина – определить повторяющиеся схемы, символы, принадлежащие городу. В обычных, повседневных делах, которые я делаю, я пытаюсь вообразить разные способы взаимодействия – некоторые могут быть поэтичными, иногда политическими, более социальными или архитектурными, но всегда основанными на одном простом решении.
Все эти детали, на которые я обращаю внимание иногда просто случайно, все эти следы, заложенные правительством города, строителями – всё это для меня как своего рода диалог, общение, которое можно также найти в интернете. Например сама идея комментариев. Тот факт, что люди живут и оставляют после себя следы можно рассчитать как своего рода комментарий.
В том, что кто-то ворует мусорные баки или просто выбрасывает мусор на улицу тоже можно увидеть какой то контекст – в этом есть свой комментарий. Я говорю о мусоре, потому что в середине 90-х во Франции прошла серия терактов, после чего множество мусорных баков исчезло с публичного пространства. Это то, что можно очень ясно увидеть. Все мусорные баки были заменены на прозрачные и если задуматься об этом – это довольно интересно. Мусор может многое рассказать о человеке, который бросает его в корзину. А сама идея прозрачности затрагивает тему неприкосновенности частной жизни, которая в этой прозрачности исчезает. Это как пример конкретного проявления.
Можешь вспомнить свой первый опыт работы на улице?
Есть ли у тебя граффити бэкграунд и если да, то, как ты оцениваешь этот опыт в контексте своей сегодняшней художественной деятельности?
Моя первая работа на улице была связана с граффити. Когда я начал изучать искусство, я был абсолютно чист в плане влияния каких-либо направлений. Конечно, у меня были кое-какие базовые знания о течениях, но я совершенно ничего не знал о граффити. Так как я представитель поколения 80-х на меня сильно влияло то, что происходило в то время – всплеск граффити, видео игр, мода. Но когда я видел граффити, я обращал внимание именно на социальный аспект, социальный бэкграунд – всё то, что влияет на поведение человека в обществе.
Потом я встретил ребят, которые занимались граффити и увлекались философией ситуационистов, которые смешивали искусство и жизнь в попытках определить искусство. Благодаря тому, что они занимались граффити, это было своего рода путешествием. Каждый день ты пытаешься открывать для себя город заново. И когда мы делали тэги или шли на завод рисовать граффити, я чувствовал, что это похоже на то, что ситуационисты ожидали от своих последователей. И я чувствовал, что это хорошее дело, в параллели соединения философии и искусства в одно целое.
Все эти художники пытаются воплотить искусство в реальной жизни. И мой опыт граффити был тоже своего рода творческой практикой в реальной жизни. Я пытался делать хорошие рисунки, но потом понял, что могу это делать и в фотографии. В тэггинге мне нравился именно перформативный аспект.
Сам факт того, что мы могли использовать какие-то строительные материалы, вроде клея или обувного карандаша в художественных целях – является своего рода аспектом культуры взаимодействия с городом. Со своими друзьями я в основном занимался тэггингом, это продолжалось около пяти лет. И нам было интересно этим заниматься.
Конечно, приятно встретить на улице красивые рисунки, но более важным для меня является то, что создавая граффити, вы включаете свое тело во взаимодействие с архитектурой. Поэтому я считаю, что ты райтер не потому, что у тебя есть высокие художественные способности, а только потому, что ты продолжаешь этим заниматься. Так что это своего рода социальная практика, основанная на эстетическом аспекте, который мне очень нравится в отношении тэгов. Речь идет о вовлечении вашего тела, игре с языком, поиске способа исказить слова, исказить буквы.
Мой самый первый опыт взаимодействия с городом был тэггинг. Я провел ночь в тюрьме за это, но это никак не повлияло на мое желание продолжать этим заниматься. Мы одевали классические костюмы, чтобы не поддерживать сложившиеся клише в то время о райтерах и считали себя «дэнди-тэггерами».
Ты зачастую работаешь в жанре так называемой «интервенции», то есть вторжения в городское пространство, взламывания принципов его функционирования. Этот подход очень близок к хакерству, насколько тебе важно принцип взламывания и можешь ли ты себя назвать городским хакером?
Да, я могу в каком-то смысле назвать себя хакером. Хакер пытается найти решение существующей проблеме. Поколение, в котором я родился, было связано с идеями о том, что компьютер создан как инструмент для творчества. Не смотря на то, что программированием я не занимался, я как и многие дети играл в компьютерные игры. Помню одну старую игру Lode Runner, в которую я играл, кажется, в 85-ом году. Это была простая игра с маленьким персонажем. Но там можно было создавать свои собственные карты и играть с этим. Можно было создавать невозможные фигуры и представлять разные ситуации в них – всё это развивает творческое мышление.
Ситуационисты говорили, что произведения искусства не должны иметь никаких авторских прав, что работы должны быть бесплатными. Суть цифровой культуры – это программа. Поэтому, даже если люди не являются творческими, они используют программу и делятся этим. В этом различие между индустриальной и творческой средой. Если ты не из творческой среды, сложно настроить правила, применимые к ценностям. Как например с копилефт лицензией в начале нулевых, что создало большой поток комментариев. Но ситуационисты предлагали формы обмена, не всегда готовые выйти на уровень общества, это скорее было о взаимодействии человека и человека.
Я был частью F.A.T. Lab и впитал в себя идею о попытке взломать код города, идентифицировать перспективу визуальной социологии, поиске некоторых аспектов города, которые можно идентифицировать в виде кода, делиться и взаимодействовать ими с другими людьми. Так что, я сосредоточился на идее исходного кода города. Когда вы пытаетесь это делать, это перестает быть авторским типом взаимодействия, вы выполняете свое действие и не подписываетесь под ним, так даже более поэтично, иногда это своего рода воспоминание, которое воспроизводит ту ценность, что вы идентифицировали на улице. Это совсем не та ситуация, когда вы хотите называться художником, выставиться в галерее или продать что-то из своих работ. Это скорее о том, как люди могут просто увидеть эту работу, и даже не понять ее сути. Поэтому для меня важный аспект интервенции является не то, чтобы это было объектом искусства, а то, чтобы создалось взаимодействие с городской средой и жителями.
Ты был одним из участников платформы Free Art and Technology (F.A.T. Lab), сфокусированной на работе с новыми технологиями в уличном искусстве. Расскажи подробнее об этом сообществе и о своем вкладе в развитие платформы.
Это сообщество было создано Джеймсом Поудерли (James Powderly) и Эваном Ротом (Evan Roth). Эван рассказывал мне, что причиной по которой они создали F.A.T. Lab послужил успех предшествующей ему G.R.L. (Graffiti Research Lab). Они привлекали множество людей для коллабораций, включая райтеров, программистов, преподавателей из разных областей – это создало мощный поток энергии, сконцентрированный вокруг граффити.
Они хотели двигаться дальше и появилась эта идея о распространении кода G.R.L. по всему миру, как своего рода брэнд, чтобы люди объединялись и работали в одном направлении. Так, они начали вовлекать всё большее количество людей для создания G.R.L. К примеру, у меня есть несколько знакомых из французской G.R.L., среди которых Бенжамин Гаулон (Benjamin Gaulon), который является моим другом, а также другом Эвана Рота.
Спустя около двух лет после появления первой G.R.L., появились еще множество G.R.L. в разных городах. В 2007-ом году это уже было большое сообщество, со множеством художников, сфокусированных в области пост-интернета. Эван и Джеймс чувствовали необходимость делиться всем, что они делают и чему уже научились с людьми из разных областей в более популяризированной культурной среде, как, например, Youtube и прочее.
И так же появилась F.A.T. Lab. Не все участники F.A.T. Lab имели навыки программирования, поэтому ребята развивали партнерские отношения с разного рода специалистами, в результате чего они создавали много классного контента, используя знания друг друга. Как например приложение Katsu App. То есть, это своего рода комбинация разных знаний и умений, которые в конце концов приносят большой всплеск творчества.
В какой-то момент начали возникать вопросы действительно ли нам нужен компьютер и как вернуться к простому физическому взаимодействию, без поглощения всеми этими онлайн инструментами, которые безусловно развивают творчество, но через них пытаются манипулировать какие-то частные компании.
Конечно, благодаря нашей деятельности, люди во Франции узнали больше о F.A.T. Lab, так как до этого об этом знал только узкий круг наших друзей. Мы работали с геймерским фестивалем в 2014-ом году и сделали большую презентацию с множеством работ, которые имели потенциал стать физическими, но по факту их не существовало.
Спустя какое-то время всё это закончилось. И мы перестали существовать как определенный коллектив, но мы и по сей день можем помочь друг другу в затруднительных вопросах. F.A.T. Lab стала для нас командой мечты, которая не нуждается в творческом пространстве для взаимодействия друг с другом, мы просто получаем опыт в реальной жизни, экспериментируем онлайн и оффлайн и затем это просто существовало в интернете – это именно то, что хотела собой выразить деятельность F.A.T. Lab.
Какие из своих проектов, осмысляющих влияние информационных технологий на уличное искусство, ты бы мог отметить?
«Облако тэгов» – хороший тому пример, это идея исследования данных. Если видите то, что я делаю, или можете прочесть имя автора, оно станет для вас обычным словом, переводя это слово в визуальный код, связанный с исходными данными, это может многое рассказать об ограничениях цифровой культуры. Также, есть еще один проект, с водяными знаками.
Эти работы отражают тот факт, что я создавал что-то в реальной жизни и выкладывал это онлайн, тем самым давая возможность представлять эти работы в новом игровом пространстве.
Множество людей сильно переживают по поводу права собственности на контент, который находится в интернете. Я считаю, если ты не хочешь чтобы люди копировали, не выкладывай это онлайн. Загрузка чего бы то ни было в интернет уже реализует процесс копирования. Вот почему это подрывает живую, органическую культуру. Если вы используете цифровые устройства для создания чего-то это изначально несёт в себе идею распространения, как бы мы не пытались легитимизировать оригинал. Оригинал перестает существовать как таковой.
Одна из важных вещей – это использование интернета для документирования работ вне арт-пространства. Его можно использовать для своей повседневной жизни, а можно и в более творческом направлении – мне нравится играть с этими границами.
Другая моя работы была связана с тем, что люди постят в социальных сетях нечто вроде «Если я соберу 1 миллион лайков, я сделаю то или это», я написал на стене «Если я соберу 1 миллион лайков я нарисую граффити на этой стене». Суть была не в том, что я сомневался сделать мне это или нет, а в том, что люди видя это, даже не догадывались что сама эта фраза на стене уже являлась граффити – они думали оно появится после того как я соберу лайки.
Во Франции многолетняя школа уличного искусства, начиная с ситуационистского движения 1950-60-х годов и всплеска уличного искусства 1980-90-х. Чувствуешь ли ты влияние этого опыта на свою деятельность, вдохновляешься ли какими-то отдельными практиками или художниками/группами того времени?
Сам термин «Уличное искусство» для меня не так много значит, потому что в его французский эквивалент Artiste de rue (фр. – уличный художник) входит совсем другое понятие. Оно больше говорит о тех уличных художниках, которые создают картинки с космосом или разные фигурки у людей на глазах и тут же это продают за небольшие деньги.
Когда мы говорим о ситуационистах, о Fluxus, мы говорим о всех тех художниках, которые действовали в городском пространстве. Они уже стали частью мировой художественной истории как дадаисты и сюрреалисты.
Для меня нет «истории уличного искусства», есть скорее история искусства в городском пространстве в Европе. В начале 20-го века искусство в городском пространстве было просто искусством, его не нужно было конкретизировать, но потом появилось граффити и это изменило некоторые рамки из-за того, что ко всему прочему добавилась еще социальная практика. Затем появилась напряженность между арт-рынками и теми кто создает искусство. Рынки пытаются найти способ продать художника, который делает граффити, прививая ему понятие уличного искусства и делая тем самым его более привлекательным, связанным с вандализмом. Поэтому я не думаю об «уличном искусстве», я больше думаю об искусстве в городской среде.
Большее влияние на меня оказывают художники такие как Фрэнсис Алис (Francis Alÿs), Саймон Сталенгаг (Simon Stalenhag) – это великие художники, которые делают интересные вещи в наши дни. И они ушли в этом далеко вперед по сравнению со многими уличными художниками, которые ограничены ввиду своего так называемого «декоративного» положения. Вот почему я называю свою деятельность городской интервенцией – я хочу, чтобы меня относили к числу художников, а не к понятию «уличное искусство».
Люди могут делать что-то в городском пространстве и это может быть связано, например, с политикой, если человек хочет заниматься искусством, у него не должен быть главным критерий «городского пространства», должны быть более глубокие критерии. Мне просто кажется, что сам термин «уличного искусства» – признак глобализации, он как бы стирает культурные тонкости, которые могут входить в это понятие и унифицирует совершенно полярные между собой вещи. Но этого в наши дни не избежать.
Как бы ты описал роль/функцию современного художника?
О, это глубокий вопрос. Для меня роль художника – задавать вопросы и создавать такие ответы, которые вызывают противоречие. Причина, по которой люди используют визуальную форму выражения – это невозможность передать контекст словами. Ведь если это можно передать словами – используются слова. Невозможно просто извлечь из визуальной формы весь контекст и перенести его в слова. Поэтому любое взаимодействие с разными субъектами приводит к дискуссии.
Для меня это как парадокс невозможной фигуры, как например Кот Шрёдингера. Вы вкладываете в работу какой-то контекст, но когда вы показываете ее людям, из-за разного культурного бэкграунда, знаний и опыта, получается совершенно непредсказуемая вариация точек зрения и понимания этого контекста.
Мне кажется, художник имеет возможность регулировать уровни этого диалога, не поддаваясь принципам функционализма. Получается, функция художника для меня – избегать ситуации, в которой он должен выполнить какую-либо функцию. Ведь, что по сути делает нас людьми – возможность создавать нефункциональные вещи, как поэзия, например.
Городское пространство сложно прочесть однозначно – слишком много людей вовлечены в его создание – правительство, дизайнеры, пользователи, инженеры. Создание объекта искусства или любой другой ценности в публичном пространстве несет в себе цель сфокусировать людей на комплексном восприятии контекста этого места.
Если вы поместите текст, поясняющий ситуацию, происходящую в том или ином месте, это создаст у читателей вопросы – соответствует ли текст действительности, должен ли я принять в этом участие – таким образом получается диалог между ситуацией и городским пространством.
Тоже происходит с тэгами. Люди не любят тэги, потому что это нарушает идею нейтральности публичных мест. Я думаю это связано с тем, что все стремятся перемещаться из одной точки в другую стандартизированными способами. А тэги вызывают нечто вроде визуального шума, который не несет в себе конкретную функцию, но это противоречие делает нас живыми людьми, а не роботами. Если вы находитесь в пространстве, где нет этого визуального шума и противоречий, там нет и чувств.
В рамках выставки «Граффити в эпоху интернета» представлен твой проект «Облаков тегов». Твоя идея для экспонирования проекта была в том, чтобы представить флаеры, на которых была бы запечатлена фото-документация серии уличных интервенций и которая была бы смешана с другой рекламной продукцией. Почему ты выбрал столь нонспектакулярное («невидимое») представление проекта и насколько актуальна серия этих работ для тебя сегодня?
Я всегда отказываюсь от способов очевидного выражения из-за парадоксальности, которая кроется в истории искусства 60-х годов. Сутью перформансов 60-х был побег от привязки к арт-объекту. Художники уходили от арт-объекта к аспекту «проживания» искусства. Любая интерпретация идеи может быть ее хорошей версией. Мне нужно каким-то способом рассказать о концептуальной идее художника, мне не нужно демонстрировать ее саму. Публикация чего-либо – хороший способ рассказать о концептуальном искусстве, при этом, выходя за границы выставочного пространства.
Если создавать что-то – фотографию или скульптуру, то этот объект должен базироваться на выставочном пространстве, и он будет адресован именно аудитории, которая находится в этом выставочном пространстве. Но это пространство не городское. Я не показываю результат в своей работе, мой подход связан с процессом. Работы художников в городской среде не пытаются преподать людям какой-то урок, они лишь знакомят со своеобразной манерой взаимодействия с ними. Если назвать уличного художника специалистом, то он не будет просто специалистом по рисованию, он скорее специалист по методологии процесса присутствия в городской среде. Поэтому для меня документация должна говорить о процессе, а не о результате. Такова моя личная позиция.
Что касается «Облака тэгов», считаю важным отметить, что я использую в нем не только свои работы, поэтому этот проект не имеет коммерческой основы. Мы видим листовки и флаеры повсюду – в магазинах, галереях. Некоторые из них имеют приятный дизайн и даже, если вы не собираетесь после этого покупать то, что они чаще всего пытаются продать, вы можете просто оставить этот флаер у себя, потому что вам просто понравилась то, что на нем изображено. Феликс Гонзалес-Торрес повлиял на меня во многом, что связано с этой идеей.
И я подумал, что можно создать бесплатные картинки, которые люди могут брать и даже не понять, что это часть чьей-то работы в рамках выставки, а просто положить ее в кучу к другим таким же флаерам и это будет отражать то, что в происходит в интернете, когда в действительности уже совсем неважно кто был автором.
Это такой способ приблизить реальную ситуацию к виртуальной. При этом сделать это так, чтобы меньшее количество людей могло понять идею, чтобы они стали участниками этого процесса, чтобы осознание того, что это не просто флаер стоило бы им определенных усилий.
Tags: interview, publication
